Первая полосаО газете и сайтеРубрикиБизнесБлицБюджетВ прокуратуреВопрос психологуГорода-деревни-мегаполисыГородская дума: Суть событийДайте жалобную книгуДети войныЖильё моёЗаписки отчаянной мамочкиЗнай нашихИспытано на себеИстория с Еленой МавлихановойКолонка юристаКриминфоКрупным планомКультураМалоэтажное строительствоНепреклонные годыО быломОдин день из жизни…Письма-звонки-визитыПривет с большой землиПутешествияРодителиСаров: инструкция по применениюСлово депутатуСлово за словоСпортСпроси священникаТвори доброФемины и политикаФотоконкурсХорошо сказаноЧтивоШколаЭкономика с Дмитрием ФайковымЯзык помощиНомера...архив...26 ноября 2014 (48)03 декабря 2014 (49)10 декабря 2014 (50)Слово — читателюКнига отзывовПоследние обсуждения |  Не иди за толпой, делай, как надо№ 40 от 05 октября 2011 Родители26 декабря 1991 года прекратил свое существование СССР. К этой не самой веселой дате мы приурочили новую рубрику — «Родители». Она посвящается нашим мамам и папам, людям, которые создали это великое государство. Если вы хотите рассказать о своих родителях, звоните по телефону 66100 или пишите на наш электронный адрес Первым собеседником, рассказавшим нам о своих родителях, стал директор МУП «Горавтотранс», депутат Владимир Стрельцов. Родился он в один из самых почитаемых праздников — День космонавтики. Правда, за несколько дней этого, 8 апреля 1970 года, страну потрясло ужасное известие — в Средиземном море затонула подводная лодка К-8. Ценой собственной жизни офицеры предотвратили возможность теплового взрыва. Поступить по-другому советский человек не мог, а соотечественники на таких примерах растили своих детей. Мама Володи и его старшей (на 11 лет) сестры Гали — воспитатель детского сада, папа — слесарь УМиАТ. — Я помню себя с очень раннего возраста, когда я еще лежал в коляске в бело-серый квадратик. Следующее отчетливое воспоминание у меня отложилось о нашем переезде с улицы Озерной в новую квартиру на улице Куйбышева. Мы приехали с мамой первые, и я был сильно голоден. Помню, она поставила коричневую кожаную сумку на подоконник, достала бутерброды с колбасой и стала кормить меня. А еще отпечаталось, как мама, придя уставшая с работы и посмотрев на мой вид после прогулки — грязная одежда, весь в песке — никогда не ругала. Молча брала на руки, всего такого «красивого» сажала в ванну прямо в одежде и мыла, попутно раздевая. И так каждый день. А потом непременно варила рисовую кашу или делала картофельное пюре. Переезд для маленького Володи был настоящим событием. До этого семья жила в деревянном доме с угольным отоплением, водопровод был подведен к колонке возле дома, удобства тоже были на улице. А мыться жители ходили в «колхозную» баню. Поэтому когда маме Нине Серафимовне предложили двухкомнатную хрущевку с накатом на стенах, открытой проводкой и деревянными полами, но с центральным отоплением, горячей и холодной водой, она согласилась не раздумывая. — Мама была человеком разумным и здравомыслящим. Она всегда была рядом с нами, в детстве мы никогда не разлучались. Если уж идти в театр, в гости, на концерт, то непременно всем вместе. У нас не было принято прибегать к помощи бабушек, к тому же они жили далеко. Признаюсь, ко мне у нее было иное отношение, чем к Гале, но не потому, что я был младшим. Она часто говорила, что к моему воспитанию она относится с большей ответственностью. Володя был скорее маминым сыном и беспрекословно следовал ее советам. Порой это вызывало насмешки сверстников и расстраивало мальчика, но мама и здесь всегда находила нужные слова. Она не уставала повторять, чтобы сын в любых обстоятельствах оставался самим собой — пусть все курят, ты не кури, пусть сквернословят, а ты не смей… Конечно, выделяться в советском обществе было не принято, да и противостоять жестокости ребятни зачастую было сложно. Но ведь мама плохого не посоветует. — Все время вспоминаю маму в осеннем креповом пальто. Оно было куплено в магазине и такие носило полгорода. Но мне казалось, что она выглядела в нем лучше всех. В те годы вообще было сложно не слиться с толпой. Например, придя на линейку в первом классе, обнаружил, что почти у всех одинаковые кожаные ранцы. Что скажешь — эпоха! А вот папа был человеком серьезным, настоящим работягой. От него юный Владимир перенял любовь к технике, с ним подолгу пропадал в гараже ВНИИЭФ. Авторитет отца сыграл ключевую роль в выборе профессии — Владимир решил во что бы то ни стало стать квалифицированным автомехаником. Поэтому образ папы Ивана Петровича неизменен — роба, руки в мазуте и при этом счастливая улыбка на лице. Бывало, папа брался и за ремень. Он строго следил за оценками, контролировал поведение. Причем не делал поблажек даже старшей дочери. — Мы жили счастливо и умели радоваться любой мелочи. Например, целым событием стала покупка цветного телевизора и велосипеда. Кстати, на своем новеньком «Орленке» голубого цвета я покатался всего два месяца, а потом его украли из подъезда. Трагедия была ужасная, слезы ручьем. Папа тут же на складе у бывшего здания ГАИ, где хранились краденые и бесхозные запчасти, купил мне за три рубля какой-то старый велосипед с дамской немецкой рамой. Это было огромным счастьем. Ну, а черно-белый телевизор «Рекорд-336» появился у нас в 1978 году — папа купил его в кредит. А в 1983 году купили огромный цветной телевизор «Фатон». Ощущения не передать. Особые воспоминания остались от церемонии принятия в октябрята, потом в пионеры. Войти в эти почетные ряды было сложно, смотрели на поведение, успеваемость. Володю приняли в четвертом классе одного из первых. А в 1984 году Владимир Стрельцов стал комсомольцем. В семье к этому событию отнеслись очень серьезно, а четырнадцатилетний Володя тут же почувствовал себя взрослым. Помогал родителям по дому, хотя здесь было четкое распределение труда. Папа занимался огородом, а хозяйство вела мама. Один из дней был посвящен только стирке. Нина Серафимовна проводила его у стиральной машины «Ока» — мужчинам здесь места не было. — Всегда удивляло, как она все успевает. Долго не мог понять, каким образом каждое утро на стуле рядом с моей кроватью оказывалась чистая выглаженная одежда. Ведь мама когда-то это делала, но я и не замечал. Как такое возможно? Просто все у нее было расписано, о каждом из нас она думала и никогда ничего не забывала. Мама была человеком мягким, но авторитарным. Сейчас, анализируя детские годы, часто прихожу к мысли, что она выбрала правильную политику воспитания. Никогда не повышала голос, а недовольство моим поведением доносила до меня спокойно. И знаете, я все понимал. А еще никогда не ругала прилюдно. Родители привили детям и любовь друг к другу, и, несмотря на разницу в возрасте, Галя и Володя всегда были близки. — Я знал все о моде, потому что Галя с подругами часто собирались у нас. Как-то она попросила меня принести ей сапоги-чулки. Не сразу понял, что она хочет, поэтому принес сразу и колготки, и сапоги. Мне было всего шесть лет, тонкостей не понимал. Галя все разъяснила. Вообще в моем становлении сестра сыграла огромную роль. Чего греха таить, бывало, и сигареты покупала втайне от мамы. А вот когда Галя собралась замуж и представила будущего супруга семье, я ужасно ревновал. Пришел какой-то дядя, обнимается с моей сестрой… Я долго дулся, но потом со мной поговорила мама и объяснила мне, девятилетнему, что сестра встретила свою вторую половину и нам нужно поддержать ее в этот важный момент. После этих слов я успокоился, но к зятю еще долго ревновал. Кстати, именно Галина уговорила маму разрешить Володе поступить в Арзамасский техникум. Сына от себя она отпускать категорически не хотела, настаивала, чтобы он пошел станочником в политехникум — в 1985 году как раз открылась такая группа. Володе тогда было 15 лет, переходный возраст, к тому же в обществе сказывалось влияние Запада. Но мама поверила в сына и отпустила его в свободное плавание. — Не было у меня этого пресловутого переходного возраста. В то время как мои однокурсники носили неимоверные наряды, я ходил в строгом костюме с галстуком и с комсомольским значком на груди. Хотя с западными новинками я тогда уже был знаком. Например, в 1982 году в 26-м магазине — единственном в городе, продавали жвачку «Таллинн калеф». За эти кубики по 15 копеек стояли огромные очереди. Мы покупали по несколько штук, а потом жевали сутками. Прилепляли ее куда-то, потом снова жевали. Даже пробовали растворять со сгущенкой и с вареньем, чтобы продлить вкус. Что касается джинсов, то с ними я надолго завязал после одного инцидента в восьмом классе. Бежал на остановку, чтобы не опоздать на автобус, и упал. Брюки разошлись по швам, пришлось вернуться домой. Запасной одежды не нашел, поэтому надел джинсы сестры. Даже помню, как они назывались — «Тверь». Увидев меня в этом наряде, учителя сообщили, что я болен вещизмом, смотрю на Запад и отдаю предпочтение их вещам, а это значит, я буду неблагонадежным гражданином страны, соответственно, в личном деле у меня будут сплошные нарекания и я никогда не стану начальником. Вот как. Тогда мне было не смешно. В Арзамасе были более свободные нравы, чем в консервативном Сарове. Молодежь пыталась выделиться, а так как купить хорошие вещи было проблематично, придумали оригинальный ход. Скупали обычные фуфайки, делали карманы, вшивали замки, хлоркой через трафарет делали иллюстрации и в таком виде приходили на занятия. Тогда это считалось писком моды, но Владимир не поддерживал сверстников, всегда помнил мамины слова: «Не иди за толпой, делай как надо». Мама как бы незримо была всегда с сыном, а в выходные Володя неизменно приезжал к родителям. Правда, бывало, что и сама Нина Серафимовна наведывалась, причем без предупреждения. — Иногда за компанию с соседями по общежитию прогуливал первую пару. Казалось бы, такая мелочь. Не придавая этому значения, задорно проводил время на переменах, пока не натыкался взглядом на маму, которая молча наблюдала за мной. Ее визит мог означать лишь одно — провинился. Душа в пятки, как я мог ее подвести? Она же спокойно высказывала мне свою претензию и всегда взывала к моей совести. Причем подбирала такие завораживающие слова, что мне уже никогда не хотелось этого делать. После техникума Владимир Иванович пошел в армию. Здесь уже свое веское слово сказал отец — долг Родине нужно отдать. Владимир попал в Ханты-Мансийский автономный округ, служил в батальоне авиационно-технического обслуживания. — Мама писала письма, очень переживала за меня, но все же пыталась поддержать словом, вселяла уверенность. Через полтора года у нас провели телефонную связь, и мама заказала переговоры. Не могу описать, что я испытал, услышав ее голос. В это время я должен был находиться на дежурстве, но я ушел с поста. Мне было все равно, мне кричали товарищи, мол, получу за свой поступок. В тот момент одно было важным — я разговаривал с мамой. После возвращения Володя устроился работать в УМиАТ, подумывал жениться. — Родители всегда говорили, что готовы к знакомству, но только с условием, что эта девушка станет моей супругой. Жену Наталию знакомил с мамой с дрожью в коленках. Мы с ней пришли, позвонили в дверь. Мама открыла, и первое, что она произнесла: «Ой, какая хорошенькая». Они быстро нашли общий язык, мы потом даже жили вместе семь лет. Мама всегда была на стороне невестки, а мне внушала, что жить нужно достойно и уважать жену. Свою жизнь Владимир Иванович старается строить по родительскому образцу. Тем не менее, не может сказать однозначно, повезло ему родиться в Советском Союзе или нет. По его мнению, успех любого человека зависит от него самого, и неважно, в какой эпохе он живет. Гульнара Урусова, фото из архива В.Стрельцова Опубликовано на сайте 07 октября 2011  Читайте также в номере № 40 от 05 октября 2011
Читайте также в рубрике Родители
Нет комментариев Написать |