Первая полосаО газете и сайтеРубрикиБизнесБлицБюджетВ прокуратуреВопрос психологуГорода-деревни-мегаполисыГородская дума: Суть событийДайте жалобную книгуДети войныЖильё моёЗаписки отчаянной мамочкиЗнай нашихИспытано на себеИстория с Еленой МавлихановойКолонка юристаКриминфоКрупным планомКультураМалоэтажное строительствоНепреклонные годыО быломОдин день из жизни…Письма-звонки-визитыПривет с большой землиПутешествияРодителиСаров: инструкция по применениюСлово депутатуСлово за словоСпортСпроси священникаТвори доброФемины и политикаФотоконкурсХорошо сказаноЧтивоШколаЭкономика с Дмитрием ФайковымЯзык помощиНомера...архив...26 ноября 2014 (48)03 декабря 2014 (49)10 декабря 2014 (50)Слово — читателюКнига отзывовПоследние обсуждения |  Владимир Юнаков: «Никакая вы не власть, господа!»№ 45 от 10 ноября 2010Владимир Павлович Юнаков, первый заместитель Геннадия Закировича Каратаева, пригласил нас к себе домой. Сейчас ему тяжело выходить на улицу: все-таки четыре инфаркта — не шутка. И вот мы в небольшой уютной двухкомнатной квартирке обычной многоэтажки. Видно, что хозяин волнуется — журналисты у него теперь редкие гости. Супруга Татьяна Владимировна, чтобы снять напряжение, рассказывает, как у них недавно прорвало канализацию. Казалось бы, обычная история обычной саровской семьи. Но тут ловишь себя на мысли — перед нами человек из той, легендарной каратаевской бригады (как бывший прораб, Юнаков любит употреблять вместо «команды» именно это слово). Владимир Павлович закончил с красным дипломом Усть-Каменогорский строительно-дорожный институт. По распределению вместе с женой попал в Златоуст-36 (сейчас Трехгорный) и начал работать прорабом, имея звание старшего лейтенанта. Через два года встал вопрос, продолжать служить в армии или переходить на «гражданку». Рождение сына поставило крест на карьере военного, и Юнаков два года отработал в проектно-сметном бюро (ПСБ) Ленинградского проектного института — головной проектной организации атомной отрасли. Так бы и продолжалась работа в Златоусте-36, если бы в Арзамасе-16 тогдашний директор ВНИИЭФ Б.Г.Музруков не решил организовать свое ПСБ. Юнаковым предложили перебраться сюда, и в 1972 году они прибыли на новое место работы. Через некоторое время Владимир Павлович возглавил проектный отдел ВНИИЭФ. Назначение на эту должность было интересным. Кандидатуру должен был утверждать партком Института, а Юнаков не был коммунистом, поскольку по разнарядке на девять рабочих должен был приходиться один инженерно-технический работник. А в проектном бюро рабочих не было вообще. — Пригласили меня на партком. Пришел, ничего не подозреваю. Захожу, сидит бюро. Я, конечно, никого не знаю. Единственным знакомым оказался Юрий Алексеевич Трутнев, с которым мы познакомились на почве коллекционирования камней. Он и говорит: «Слушайте, все, что в городе есть, он и рисовал». А Юнаков «нарисовал» весь пятый микрорайон — проспект Музрукова (кстати, ось проезда за 12-этажками совершенно четко замыкается на колокольню), школы № 7, 12, 14, 16, множество детских садиков, которые строили по одному в год, дороги, сети… Это и понятно — до 1991 года гензастройщиком города был ВНИИЭФ, пока не вышел приказ министра о передаче этих функций исполкому. И вот — новый поворот судьбы: — Заехал ко мне Валера Такоев, который еще только выбивался в председатели исполкома и был думарём, и говорит: «Слушай, вчера на бюро горкома тебя рекомендовали на должность зам. председателя исполкома». В горкоме меня знали хорошо — когда работал в проектном отделе, надо было срочно сделать пункт подготовки наших вагонов в Берещино. Поехали на дачу к Каратаеву, посидели-поговорили. Я говорю: «Закирыч, если ты согласен, что я буду работать у тебя замом, то вот мои условия: ты будешь все знать про стройку, но в мои внутренние дела влезать не будешь. По рукам?» — «По рукам». Так 42-летний Юнаков стал первым заместителем со сложной приставкой — «по архитектуре, строительству, землепользованию и экологии». В каратаевской администрации все замы работали на полной самостоятельности. Когда главный был не согласен, то говорил: «Если ты так решил — вперед, но отвечать будешь сам». Поэтому уровень ответственности был высочайший. На новой должности Юнакову пришлось «рисовать» структуру администрации. Раньше исполком вопросы землепользования не решал — вся земля принадлежала ВНИИЭФ. То же было и с экологией. Создали два новых комитета. — Пришлось пободаться, — вспоминает Юнаков. — Кстати, вы, журналисты, любите частенько выражаться в отношении депутатов и администрации «местные власти». Никакая вы не власть, господа! Власть кончается на уровне субъекта Федерации — читайте Конституцию. В муниципальном образовании есть органы местного самоуправления и все. Вот эти самые органы даже не имеют права законодательной инициативы. Законодательной власти на местном уровне нет вообще. Есть представительный орган, который называется думой. Ленточку разрезать — это ради Бога. Так вот, председатели комитетов по экологии и по землеустройству захотели прямого подчинения Москве. В этом городе привыкли так делать. Я выступил против и нашел поддержку у Закирыча, потому что понимал: по новому законодательству кучу функций федералы сбросят на области и тогда вообще непонятно будет, что делать. Надо прямо сказать, тогдашний губернатор Иван Петрович Скляров не назвал нас чужими, поэтому я всегда находил понимание и поддержку. В общем, самостийности мы не допустили. — Вообще, какие были трудности переходного периода? — Когда в 1991 году я пришел в исполком, мы за весь год сдали один пятиэтажный дом аж на 3 тыс. кв. м. Для сравнения: УС-909 строило ежегодно 30-33 тыс. кв. м жилья в городе и столько же за зоной. Тогда встал серьезный вопрос, где брать деньги? На все причитания, что у меня шесть тысяч очередников, в Минфине говорили: «Ну и что?». Приходилось выворачиваться. На те крохи, которые были, заложили фундаменты нескольких домов (за это, кстати, меня здорово ругали). А потом поехал в Минфин, упал на колени: «Вы что! У меня уже фундаменты заложены, дороги построены, трубы подведены». Стали потихоньку давать денег. А в 1992 году стало совсем худо. УС-909 умерло. — Мы сейчас пожинаем плоды этого? — Сейчас приличные промышленные здания строить некому. Однажды надо было сделать реконструкцию маленькой «плюгавки» на одной из площадок. Так пришлось переделывать проект, потому что ни у одной из строительных организаций не оказалось автомобиля, чтобы привезти пустотную 9-метровую плиту. А для УС-909 это была обычная работа. Ведь оно даже посылало свои СМУ в Москву отделывать олимпийскую деревню. А сейчас вряд ли кого-нибудь отсюда позовут в Сочи. А что значит передать пассажирские перевозки по городу из ВНИИЭФ? Часть автобусов притащили на территорию городской автобазы на буксире. Не было ни склада запчастей, ни ремучастка. Сейчас у них два огромных теплых бокса и хорошая ремзона. Или ЖЭКи. Раньше они занимали трехкомнатные квартиры на первых этажах. Пришлось проектировать и строить для них отдельные здания с мастерскими. Так появились второй, четвертый, пятый, шестой и восьмой ЖЭКи. А очистные? Их ВНИИЭФ строил, потом в перестройку их забросили, а затем передали нам. Мы туда пришли — оборудования нет, что разбито, что растащено, а то, что в проекте нарисовано, его уже не выпускают. Начали переделывать проект, теперь там все нормально. Вода в речке ниже очистных чище, чем выше. Но в самом тяжелом положении оказался, пожалуй, Горводоканал. Ну передали какие-то старенькие задвижки в запас, а людей фактически вытолкали на улицу. В бытовках руки помыть негде было. Поэтому быстро сделали контору, здоровенный гараж, куда загнали всю технику для обслуживания аварийных случаев. — Когда вздохнули свободней? — После третьего инфаркта. — А на чем заработали первые два? — От «хорошей» работы, — к разговору присоединяется супруга Татьяна Владимировна. — Знаете, каким он приходил домой, особенно после дней приема? Выжатый до невозможности. Ему и детей на стол кидали, и костылями замахивались. — Приходит девица и говорит: «Я скоро рожу». А я: «Могу точно сказать, я тут ни при чем», — мы смеемся вместе с хозяином. — При его внешней суровости он все оставлял здесь, — показывает на сердце Татьяна Владимировна. — Дома начинал анализировать, переживать и мучиться, что он кому-то отказал из-за того, что не может решить проблему. Есть люди, которые могут это просто отмести или отвлечься, а у нас другой случай. Нельзя на такой работе все пропускать через себя. Ну вот и результат — инфаркты. — Были люди, которым вы помогли, и они сказали вам спасибо? — Все, кто жил на ул. 8 Марта и кому мы за одно лето провели газ после многих лет отказов из-за того, что они подлежали сносу. — Такая ответственность чем-то компенсировалась? Мир-то повидали? — Да чего там смотреть? Ну был четыре раза по работе в Финляндии, и все. После этих поездок в городе построили пожарное депо. — Как взаимодействовали с думой? — Без проблем. С Толей (Амеличевым, председатель думы третьего созыва. — Авт.) можно было работать. Никогда он не ставил вопрос, кто главней — глава администрации или председатель думы. Они просто делали одно дело. С думарями я всегда стремился встретиться до сессии и каждый раз приносил готовое решение, оставалось только поставить номер. Доверяли, наверное. — А вы помните ваш последний рабочий день в должности первого зама? — Все было очень просто. Как-то весной 2001 года на одной из планерок Закирыч сказал: «Я принял решение больше не баллотироваться (на главу местного самоуправления. — Авт.)». Вообще мы не сомневались, что его не переизберут. Потому что когда были прямые выборы, он один набрал голосов больше, чем все депутаты вместе взятые. В то время появился 131-й закон, Устав был изменен — глава города теперь избирался из состава депутатов. Ну вот. Тогда я без всякого напряга говорю: «Закирыч, ты же понимаешь, что поскольку ты отказался, кто бы ни стал главой, он уж первого зама поставит своего. Поэтому я буду искать работу». То есть развод был мирный. После этого я позвонил Радию Ивановичу Илькаеву, и он предложил мне должность заместителя директора ИТМФ. Я согласился, правда, проработал там недолго. — Что бы вы сделали с таким бюджетом, как сейчас, — 1,8 млрд. рублей? — Ничего себе! Жилье бы строил, несмотря на то, что сейчас это немодно, якобы расхолаживает людей. А вообще впереди проблем будет куча. Я нигде не слышал, чтобы кто-нибудь занимался канализационными сетями. Они уже десять лет назад были в очень нехорошем состоянии. Надо что-то решать и с кладбищем. Ведь Саров — единственный город, в котором захоронения находятся в зоне. И нечего поливать огороды артезианской водой — надо брать из речки. Алла Шадрина, фото из семейного архива Юнаковых Опубликовано на сайте 10 ноября 2010 Читайте также в номере № 45 от 10 ноября 2010Все статьи в номере № 45 от 10 ноября 2010Нет комментариев Написать |