Первая полосаО газете и сайтеРубрикиБизнесБлицБюджетВ прокуратуреВопрос психологуГорода-деревни-мегаполисыГородская дума: Суть событийДайте жалобную книгуДети войныЖильё моёЗаписки отчаянной мамочкиЗнай нашихИспытано на себеИстория с Еленой МавлихановойКолонка юристаКриминфоКрупным планомКультураМалоэтажное строительствоНепреклонные годыО быломОдин день из жизни…Письма-звонки-визитыПривет с большой землиПутешествияРодителиСаров: инструкция по применениюСлово депутатуСлово за словоСпортСпроси священникаТвори доброФемины и политикаФотоконкурсХорошо сказаноЧтивоШколаЭкономика с Дмитрием ФайковымЯзык помощиНомера...архив...26 ноября 2014 (48)03 декабря 2014 (49)10 декабря 2014 (50)Слово — читателюКнига отзывовПоследние обсуждения |  Алексей Голубев: «Я не понимаю фразу «пожить для себя»№ 19 от 11 мая 2011Восемнадцать лет назад ООН выразила озабоченность мирового сообщества положением семьи и ее значением в жизни общества и воспитании подрастающего поколения. 15 мая отмечается Международный день семьи. Пусть этот праздник не так известен у нас в стране, как набирающий силу год от года, но все же еще очень молодой «День семьи, любви и верности», который мы будем отмечать в июле. Однако это прекрасный повод, чтобы поближе познакомить горожан с главой города Алексеем Голубевым, рассказать о его корнях и предках. Алексей Викторович — коренной саровчанин. Истоки его семьи по материнской линии — из Вологодской области, а по отцовской — из Сарова. Вот что он сам рассказывает о своих дедушках и бабушках, папе и маме: «Два места я могу назвать своей малой Родиной: Саров и Волховстрой, что под Ленинградом. Лето я проводил у бабушки и дедушки, исследовал с мальчишками Староладожскую крепость. Как известно, она — одна из трех самых древних каменных крепостей на Руси. Навсегда запомнились корабли ладожской военной флотилии, волны, на которых мы «качались», когда они проходили по реке Волхов, торжественные салюты в День военно-морского флота. Он навсегда стал «моим» праздником. Дедушка и бабушка по материнской линии попали в Волховстрой не сразу, а родился дед Михаил Басков недалеко от села Устюжна, что под Череповцом. Он хорошо помнит момент, когда ему, десятилетнему пацану, пришлось удирать от пуль продотряда с мешочком еды, которую дала ему мать — чтоб спас, что осталось. Семья Басковых была работящая — зимой рубили лес, чтобы по весне сплавлять его вниз к Волге. Мамин брат Алексей рассказывал, как дед с братьями брали мороженый хлеб, клали его за пазуху, отправляясь зимой в лес, а пока трудились, он отогревался и его можно было есть. Дед познакомился с бабушкой в своей деревне, а потом уехал на учебу в Ленинград. Там родилась мама. Потом была работа в Карелии — на Беломоро-Балтийском канале. Оттуда перед Финской войной семья решила вернуться в родные края — в Вологодскую область. Под Ленинградом купили корову и пошли с ней пешком 400 км в деревню Понизовье. Животное перехода не выдержало, и это было большой потерей для семьи. С началом Великой Отечественной войны дед ушел воевать, а семье, оставшейся без кормилицы, пришлось голодать. Мама рассказывала, что когда в школе их, детишек, обследовали на предмет изможденности от голода, ей доппаек не полагался — слишком румяные были у нее щеки — считалось, здоровенькая. Дед в войну был связистом и дошел до Будапешта. Родители Виктор и Галина познакомились в Сарове на танцах в 1955 году, к тому времени отец уже работал во ВНИИЭФ, а мама приехала из Волховстроя по распределению. Вместе мои родители отдали работе во ВНИИЭФ более 80 лет. В семье было трое детей: две сестры и я. В СССР у всех было чувство причастности к чему-то великому, большому. Меня принимали в пионеры довольно рано, к 7 ноября, а не как положено, ко дню рождения вождя пролетариата. Галстук я гладил десятки раз на дню — завяжу-развяжу — погляжу — помялся — снова поглажу-завяжу. А вот в комсомол вступил поздно, уже в девятом классе». Тем, кто думает, что сегодняшние ученики загружены по горло, неплохо было бы попасть в семидесятые прошлого века: «Свободного времени не было вообще: учился в фотокружке, занимался волейболом, играл в музыкальной школе на аккордеоне, посещал физматшколу при МИФИ-4». Все годы Алексей в школе учился хорошо, четверка была только по русскому языку. Два раза огорчился тройками — в седьмом и девятом классах, а получил их в назидание — «Старайся!». Учился в третьей школе. По окончании восьмого класса пришлось проявить характер. К тому времени возвели школу № 6, и часть старшеклассников перевели в нее. Алексей Голубев попал в список переведенных, и поскольку школа № 3 была тогда с усиленным изучением физики и математики, решил остаться в ней. И остался бы, но накануне 1 сентября встретил своего учителя — Ольгу Владимировну Басову, она и упрекнула бывшего ученика — мол, как же так, друзья переходят, а ты останешься? И 1 сентября Голубев пошел в шестую школу вместе с товарищами. «Помню пару ярких моментов в старших классах. В эту школу попали разные ребята, было там что-то вроде «шайки» — мальчишки хулиганили, курили, задирали всех — в общем, мешали нормальной учебе. И авторитет директора взлетел моментально, когда он однажды вызвал наряд милиции, который погрузил дебоширов в «воронок» и увез. Их исключили, и школа заработала в обычном режиме. Я никогда не был задиристым, родители учили меня решать конфликты без кулаков. Однажды меня подстерег парень, который решил, что меня следует побить, чтобы я не встречался с одной девочкой. Громила он был жуткий, наводил ужас на сверстников. И как-то мне удалось на словах убедить его, что бить меня не следует…» Школу Голубев закончил в 1976 году, медалистов не было, но компания тех, кто окончил ее с отличием, незабываема: он, Игорь Кочанков, Рая Ялышева, Виктор Атаманов. Еще весной съездил с мамой в Ленинград, чтобы определиться с вузом. Профессию выбирал методом исключения: «Физика — не хочу, математика — не хочу, гуманитарные — не хочу. Химия? Да!» Также «прошелся» и по городам: «Москва — не хочу. Питер? Да!» Родители, конечно, помогали определиться. В Ленинграде первым делом отправились в технологический институт, где вроде решил остаться, но… Мама настояла на том, чтобы побывать в университете: «Когда приехали туда, стало ясно — здесь я хочу учиться». И пока однокашники догуливали на выпускном в оставшемся позади Арзамасе-16, только-только получивший аттестат Алексей Голубев ранним утром уже шагал по ленинградским улицам, где встречал тоже исключительно выпускников, в «свой» университет: «Приехал один, жил на квартире у тети, которая была на даче. То есть получил полную самостоятельность. Выделенные родителями средства распределил на равные доли — чтобы хватало ровно на пачку пельменей и мороженое за 28 копеек в день. Варианты, конечно, были — например, три мороженых, но без пельменей, но важно уложиться в рубль». Поступить в вуз Голубев, как и каждый выпускник, считал очень существенным — определиться с профессией, не огорчить родителей, оправдать их надежды. Тем более, они посулили сделать подарок в случае поступления в институт — мотоцикл! Папа с мамой знали, что сын бредит «железными конями». Как оказалось, обещание носило скорее стимулирующий характер, а в награду Алексей получил от родителей… фотовспышку. Но должна ведь мечта сбываться хотя бы частично? И на сэкономленные во время подготовительных курсов от покупки пельменей и мороженого деньги Алексей приобрел мотоциклетный шлем. Позже мотоцикл он все же купил и даже пропутешествовал на нем от Ленинграда до Сарова, да так, что три дня после этого к «игрушке» не подходил. Учеба в университете сразу дала понятие того, что школа — даже не репетиция к вузу, что в институте все не так, а «по-взрослому», и «щелкнула по носу» четырьмя тройками на первой сессии. Пришлось подтянуться, а заодно и обеспечить себя койкой в общежитии. Конкурс был устроен довольно своеобразно — студент должен проявить себя и в общественной работе. Голубев стал организовывать экскурсии для студентов по «достоевским» местам, ну а в процессе этого Федор Михайлович стал любимым автором нашего героя. Когда заветное место было получено, в комнате пришлось наводить порядок. На первом курсе, в семиместной комнате, это было сделать трудно, а на втором, в четырехместной, сначала жил йог-любитель, который ночами читал вслух мантры и перепечатывал на пишущей машинке кришнаистскую литературу. Когда йога отчислили, в комнате поселились преферансисты, которые расписывали «пульку» до утра. Сначала он сагитировал картежников играть при малом свете, затем — громко не разговаривать, а потом и курить запретил, после чего преферансисты ушли. Так методом убеждения можно добиться нужных тебе результатов… «Институт — это не только учеба, но и пробуждение страсти к путешествиям. Тогда все, в том числе и я, зачитывались Джеком Лондоном. Первый же поход был на 26 дней на Кольский полуостров. Нас пятеро приятелей дошли от села Ловозеро до поселка Гремиха, что на берегу Баренцева моря, и после этого испытывали себя еще не раз. Именно туризм позволил понять, как красива наша Родина, а позже — сколько мы потеряли, разрушив Союз». В то время Ленинград, но все-таки всегда — Питер, подпитывал культурой, отличной от пафосной московской. Все слушали «Битлз», «Машину времени», «Аквариум», «Кино». На танцах (не на дискотеке!) в университете познакомился с женой Валентиной, которая училась тогда на третьем курсе. Сразу после окончания университета они поженились. И пока однокурсники устраивались, как могли, в Ленинграде, Голубев без сомнений вернулся домой: «Я не знал, чем занимаются во ВНИИЭФ. Родители никогда не обсуждали этого, и будущее место работы было овеяно ореолом тайны. Когда был ребенком, приходил к 21-й площадке с приятелем, и всегда было интересно — что там, за этими воротами? Когда же пересек их уже дипломированным специалистом, довольно скоро все оказалось обыденным. В работу включился быстро, а продвижение по службе шло ровно: от инженера к младшему научному сотруднику, затем — к старшему и ведущему. Пятилетка с 1981 по 1986 год была активной, а потом Горбачев объявил мораторий на испытания, началась перестройка и непонятные «хождения по мукам». Ощущения краха не было, наоборот — подъем, интерес, хотя и некоторые сомнения — а то ли делаем, туда ли идем? С 1992 по 1997 — чувство опустошения, вопросов «нужны ли мы стране?». …А в это время родились дети, девочки-погодки Аня и Вера. Условия жизни тогда, в девяностые, были у всех одинаковые — и у многих порой денег не хватало даже на еду. Не стало исключением и семейство Голубевых: «Девочки знали, что такое макароны с маслом и без или отсутствие добавки из второй сосиски — ее просто не было». В этом смысле, конечно, больше повезло младшей — Алене, она не знает таких проблем, а борьба с индивидуализмом разрешается разными «искусственными» ситуациями. Например, Алена заботится о морской свинке Лильке и попугае Кеше. Аня и Вера отучились в школе № 3. Старшая закончила химфак МГУ, стажировалась в США и защитила диссертацию доктора философии в области вычислительной химии. Параллельно с учебой работала в университете Лос-Анжелеса, обеспечивая себя средствами на жизнь и обучение. Сразу после защиты вернулась в Россию, живет и работает в Москве. Средняя, Вера, окончила Санкт-Петербургский университет. По стопам родителей не пошла, хоть и поступила в их альма-матер. Стала физиком. Обе замужем, а недавно Валентина Николаевна и Алексей Викторович стали дедушкой с бабушкой — Вера родила им внучку Варвару. «Рождение Алены было осознанным решением. Я не понимаю фразу «пожить для себя». Что это — съесть на килограмм колбасы больше? Съездить в Париж? Единственное, что по-настоящему греет в жизни, — это дети, и мы жалеем, что не родили четвертого. Как ни пафосно это звучит, институт семьи надо восстанавливать. И никакая идеология, никакие деньги семью не заменят». Елена Бабинова, фото из архива Алексея Голубева Опубликовано на сайте 13 мая 2011  Читайте также в номере № 19 от 11 мая 2011Все статьи в номере № 19 от 11 мая 2011Нет комментариев Написать |