Рубрики

Бизнес Блиц Бюджет В прокуратуре Вопрос психологу Города-деревни-мегаполисы Городская дума: Суть событий Дайте жалобную книгу Дети войны Жильё моё Записки отчаянной мамочки Знай наших Испытано на себе История с Еленой Мавлихановой Колонка юриста Криминфо Крупным планом Культура Малоэтажное строительство Непреклонные годы О былом Один день из жизни…Письма-звонки-визиты Привет с большой земли Путешествия Родители Саров: инструкция по применению Слово депутату Слово за слово Спорт Спроси священника Твори добро Фемины и политика Фотоконкурс Хорошо сказано Чтиво Школа Экономика с Дмитрием Файковым Язык помощи

Номера

...архив...26 ноября 2014⁽⁴⁸⁾03 декабря 2014⁽⁴⁹⁾10 декабря 2014⁽⁵⁰⁾

Слово — читателю

Книга отзывов Последние обсуждения

С последствиями и с надеждой

№ 30 от 25 июля 2012

В понедельник вечером получила электронное письмо из Крымска. На мой вопрос: «Что-то меняется?» Федор Кучинский с южной иронией отвечает: «Мусор просят не выносить со двора, чтобы не портить внешний вид улицы, а то гости всякие прилетают из столицы. Сейчас, как и все две недели, тупо гребем, ломаем, чистим и работу работаем, а то сколько уже можно отдыхать было?»

Я не заразная

Люди уже слишком устали, чтобы не реагировать на все с шуткой. Добравшись меньше чем за сутки на ГАЗели «Фермер» до Крымска, первое, на что обратили внимание — полицейские в белоснежных рубашках — верная примета, что кого-то ждут. Оказалось, пять федеральных министров. Министры еще свежайшие, новенькие, и их фамилии пока не все знают, служивые так и перечисляют: «Вроде по социалке, МЧС, образованиию? Ну, в общем, пять».

Военные отправляют нас в администрацию, где рядом со входом — огромная палатка, в ней несколько человек в форме МЧС решают важные вопросы. Недалеко дежурит «Скорая», сидят девушки за столами со списками и мегафонами. Очень много автотранспорта. Только это в центре напоминает о том, что в южном городке произошла трагедия. Кругом розы, спокойные люди, мамы с колясками, хорошие магазины, кинотеатры и студии красоты.

«Горячие» места дальше, ниже. Туда я отправлюсь с Исой на машине с номером региона «01» — это Адыгея. Он вызвался помочь мне доставить гуманитарку, собранную саровчанами, лично людям, не оставляя ее в штабах. Иса проникся моей просьбой, когда я зашла в кабинет № 213 городской администрации. Где-то здесь — быть может, на другом этаже, в этот день, чуть позднее, снимут с должностей трех чиновников и отправят двоих из них в кутузку, но об этом я узнаю только в воскресенье вечером, уже в Сарове… А пока трое мужчин чисто по-южному, без «разбега», выясняют мое семейное положение и число детей. По-отечески журят: «Мало!» Во вторую очередь пытаются понять, что же такое «Саров» и вспоминают только об «Арзамасе-16». Видимо, я как-то вольно ответила на очередной вольный вопрос, и меня пытаются поставить на место: «Знаешь, с кем разговариваешь? С министром!» «Знаете, с кем разговариваете? С журналистом!» Министры (Краснодарского края, полагаю) хохочут, но при моей попытке сфотографировать их объектив закрывает широкая грудь охраны. Надо же, а поначалу ее и заметно не было. Еще узнавали: «В ТАКОМ городе живешь. Опасно. Не заразилась ничем?»

Я оставляю им упаковку воды «Сарова», потому что у них очень жарко, а в кабинете — восемь человек.

Им бы газировки!

Иса передает меня волонтеру Ивану Николаевичу Василевскому. Он глава темрюкского района и в числе других сорока глав прибыл сюда 10 дней назад вместе со своими подчиненными и сотрудниками различных служб. Эти чиновники-волонтеры практически кинули свои районы без присмотра, чтобы помогать крымчанам.

В Крымске многие чуть ли не в первый раз и знают только «свои» 90-100 домов, которые курируют. Ходят по домам, формируют списки, кому что надо. Кухня штаба беспрерывно готовит еду, потому что идет бесконечный поток людей — и жителей, и волонтеров, и вот теперь еще солдатиков будут кормить. Причем за счет средств бюджета Темрюкского района.

Стенд увешан списками. Среди белых бумажек не нашла ни одной, в которой сообщалось бы число погибших или их имена. Об этой детали я вспомню позже, когда услышу не раз и не два о том, что жертв было значительно, в разы, больше. И что их пока никто не считал. Интеллигентная пара Татьяна и Валентин, оставшиеся в доме «под снос» подсчитывают: «Среди наших соседей восьми домов погибли 12 человек. Только на нашей улице триста домов! А сколько улиц, которые просто смыло?!»

Эти улицы, по которым тянется широкая ливневка, наполненная водой, чистят солдатики. Тут и там зияют пустоты — исчезли дома, не выдержавшие напора воды. Ровно две недели назад кто-то сидел здесь, у себя в комнате, смотрел телевизор, гладил кошку и выходил кормить кур.

Мы с водителем Денисом, втаптывая в землю переспелые абрикосы, идем по домам с коробками и упаковками воды. Останавливаются пожарные и просят газировки. А мы не догадались ее захватить, у нас только без газа…

Я сам

Улица Луначарского — эпицентр наводнения. В доме № 266 нас встречает грустный Игорь. Он щелкает «семки» и констатирует: «Продал двушку в центре, чтобы построить дом. Этих денег хватило на одну комнату, остальное — кредит. Построил, жил уже, только в одной комнате не застелил линолеум и ванна ждала плитки. Когда все случилось, меня не было. Приехал, а тут такое: мебель поломана, стены ободраны, все выворочено». Видно, что дом хороший, новехонький, но жить в нем нельзя. «А семья у вас есть?» — «Я сам».

Ох уж эти южные словечки. Как бы наш мужик ответил? «Я один», а этот — «Я сам». Здесь, на Кубани, вас не попросят в магазине или такси дать «без сдачи», а попросят «под расчет». Когда идут вдоль дома, скажут: «Понаддомом», а вдоль дороги — «Понадулицей».

Игорю не повезло с субсидией. Поскольку он «сам», то и дадут ему 150 тысяч — «Ни о чем». У него утонула бабушка, но жила она в другом доме, и миллион получат, как он говорит, «внучки».

Игорь, как и многие другие, думает, что наводнение случилось, потому что «спасали нефть».

На Кубани находится «Черномортранснефть». Основные хранилища нефти и нефтепродуктов — резервуарные парки четырех перевалочных нефтебаз — «Шесхарис», «Грушовая», «Заречье» и «Тихорецкая». «Грушовая» — второй по величине резервуар в России (емкость — 1 млн 200 тыс кубометров).

Крымчане считают, что от воды оберегали именно «Грушовую». Якобы воду из водохранилищ (их на Кубани десять) во время сильных дождей надо было направить так, чтобы она шла не на резервуар с нефтью, а на города — Крымск или Новороссийск. Выбрали первый. То, что злые чиновники или кто там еще, кто принимал такое жестокое решение, существуют, крымчане не сомневаются. Однако эти предположения, конечно, не выдерживают никакой критики. Вопрос только в том, что население не предупредили. МЧС, например, знал. В дом Валентина на следующий после трагедии день зашел эмчеэсник — попросил сапоги и сказал, что выехал из Твери еще в субботу в девять вечера. Там, в Твери, есть спецтехника со спецнасосами — и больше, видимо, нигде… Получается, о наводнении знали и к нему готовились.

Они утонули

Мария Ивановна выглядит очень уставшей. Приглашает в дом, поит соком. Дом хороший, новый, в доме линолеум сохранился и двери, снятые с петель, стоят, опершись на стены. Свалена куча тряпья, стоит двухъярусная кровать. Для кого?

На солнцепеке сидит и улыбается парень, пытается что-то сказать. «Ну что, чмо?! — ругается Мариванна. — От дебил. Опять напился». Из-за дома выплывает еще одно «чмо». Этот совсем вдругорядь. «Эх, женить бы… — с тоской тянет женщина, — Вы замужем?» «Что же, оба ваши?» — интересуюсь я в ответ. «Да вот, слепила, из того, шо было» — мрачно шутит Мариванна. Оказывается, мужики получили по десять тысяч компенсации и благополучно ее пропили. И хоть в своем жилище дел невпроворот, мать выпинывает их назавтра, в воскресенье, на работу — «просохнуть». Во двор заглядывает мужчина в очках: «Я ветеринар. Животные есть?» «Всё в порядке. Все утонули».

Справедливость! Ты где?

То, что некоторые знали о том, что идет вода, жители поняли уже после наводнении, когда все немного улеглось. Ольга и Наташа, соседки «через дом», убеждены, что семья, живущая рядом с ними, уехала шестого вечером неспроста. «Сроду никуда не уезжали, а тут на ночь глядя собрались! И нас не предупредили!» — негодуют женщины. Теперь у дома этих граждан стоит хороший контейнер, и муж с женой, контрастируя нарядами с кое-как одетыми соседями, утрамбовывают в него новехонькие, яркие подушки и одеяла. Когда приезжала машина с гуманитаркой «не для всех», Наташа подошла спросить, не дадут ли ее семье такие же вещи. Ответили: «Они записывались, только им положено».

Вопрос справедливости — один из ключевых. Наташа с интонацией героини Дины Корзун, Яи, из фильма «Страна глухих» вопиет: «Где справедливость??? Где??? У одних дом затопило на 10 см, и им такая же субсидия, как и нам!»

Наташин дом — не самый верх ужаса. Его все-таки почистили и он стоит целый. Во дворе — посуда, замоченная в ведрах, сушатся вещи на веревках. «Стираете?» — спрашиваю. «А то ж! Хорошо, осталась «крутилка» (старая стиральная машина, — Авт.), а то «автомат» сдох». Сильно пахнет туалетом. Урожай погребен под слоем грязи. В пристрое пусто — нет ни кролей, ни кур.

«Мне внучок говорит, — плачет Наташа, — «Баба, пойдем кормить цып-цып!». А я ему: «Нету, сынок, цып-цып, потонули. «Пойдем, баба, в дом!» — «Не, сынок, там грязно». Именно Санек спас бабушку. Наташа — женщина грузная, и когда пошла вода, все никак не могла залезть на чердак по лестнице. «Доча там, муж там, а я не могу. Я на чердаке сроду не была. Стою, а вода прибывает. Женя кричит: «Мама, ради меня и внука, живи!» А я стою. И тут Саша говорит: «Баба, дай ручку!» И я забралась».

Когда спустились утром следующего дня, то выли, не переставая. В кухне вода взорвала бетонный пол. Вперемешку плавали дохлые кролики, куры, вещи. Спаслись две кошки. Они вольготно лежат на чердаке, посматривая вниз и, наверное, не узнают родной двор. Здесь, на чердаке, живет сейчас семья Наташи. Диванные спинки служат кроватями, на веревках висит одежда.

Это на самом деле бедная семья. То, что у них свой каменный дом, ничего не значит. Признака хоть какого-то благосостояния — личного автомобиля — отродясь не было. «Мы по кирпичику, по досочке строили. Как подкопим — купим, поставим. Десять лет строили, восстанавливали после наводнения в 2002-м. Тогда компенсацию за мебель дали 25 тысяч, на капремонт — по 15 на человека. Муж строитель, все своими руками возводил. Мы ж не богатеи, чтоб как коттедж — за два года. Тридцать лет наживали, и что, теперь снова-здорово? Что нам эти 150 тысяч на человека? Как я отремонтирую дом и куплю в него все на 600 тысяч? Как??? Кухню не считают, хозпостройки не считают. Всего ходи, добивайся — каждой справки. А я чихала на эти походы, я гипертоник! Я бы эту власть за… повесила» — завершает тираду Наташа.

На кредиты компенсации нет

Семью Наташи из четырех человек спасла Ольга. А ее — цыплята. Шел беспросветный дождь, и Ольга занесла клетку под навес, а когда вода начала подниматься, птица истошно заорала, благодаря этому женщина и два ее сына выжили. «Как нашли в темноте лестницу — ума не приложу», — удивляется Ольга.

Сели на чердаке, фотографировали единственным, что прихватили — телефоном — как вихрь воды грибом поднимается из отверстия, и думали — «утонем или нет?»

Между домами Наташи и Ольги разрушенное деревянное строение. Беленькое, сохранились голубые наличники — наверное, красивый домик был. 88-летний дед из него выйти не успел, вылез через форточку и повис на газовой трубе. Потом волной его подтянуло к соседней трубе, он и на ней повисел. Потом Сергей, Наташин муж, с чердака кинул деду веревку и втащил его на чердак. Крепкий оказался старикан — несколько часов в холодной бурлящей воде пробыл. Наверняка фронтовик. Теперь он у внуков, дом восстанавливать не будет, возьмет деньгами.

У Ольги свои претензии к власти. В доме ничего нет, и она была бы рада всему: и подушкам, и одеялам, и кроватям, и шкафам. Холодильник унесло через два дома в глубину улицы, там до сих пор на кустах висит. «Где гуманитарка, которую в телевизоре обещают? Сказали, на собранные миллионы купят и раздадут нам бытовую технику. Ну и где? Мне бы хоть фильтр для воды! Наш штаб далеко, идти в гору, по камням. Спасибо, вот вы на машине подъехали, а наши не могут. Ну не могу я идти, я так устала — вот упала бы сейчас и лежала три дня.

Я только что кредит на кухню взяла. Пожаловалась в администрации, а мне там говорят: «Ну вы что, не в состоянии кредит выплатить?» «Да че, — отвечаю, — мы вообще все в состоянии сделать».

Личное

Наша помощь реально была нужна. Накануне поездки меня терзали смутные сомнения: вот по телеку рассказывают, как в Крымск идут эшелоны гуманитарной помощи, и «ничего не надо». Вот волонтеры уезжают — «все, что могли, сделали». Они молодцы, эти московские, краснодарские ребята, своими руками выгребали мулюку (ил по-местному) и грязь из домов, разбирали завалы. Как смешно, в противовес этому, выглядел репортаж, несколько раз транслируемый по «России»: девушки в футболках с надписью «Комсомолка» раздают свое издание с обращением Путина и рекомендациями, как быть, куда идти и что требовать. Где? На чистеньких асфальтовых улицах в центре города. Кому? Тем, кто, наверное, даже не был на пострадавших улицах. Вот по таким «журналистским» материалам некоторые и судят о нашей профессии…

Если бы мне еще раз довелось отвезти гуманитарный груз в Крымск, я бы поехала. Потому что, ребята, там надо ВСЁ. Думала, мы поедем в Нижнебаканскую или Неберджаевскую станицы — там ни волонтеров, ни гуманитарки. Но так вышло, что, заехав в Крымск, мы оставили все на одной улице — Луначарского, и поняли, что этого очень мало. Наверное, в палаточных городках и штабах полно вещей и продуктов, коробки с едой стоят и в домах пострадавших от наводнения, но и спустя две недели после отправки со всей страны гуманитарки нет стульев, столов, кроватей, бытовой техники, посуды, белья. Нужны обои, краска, стройматериалы — все нужно! Комарэкса нет! Вечером на чердаке кровососы зажирают маленького Сашку и его бабушку — и никак от них не завесишься, все равно найдут щель в крыше.

Нужны деньги. Я поровну раздала все 17 тысяч, принесенные вами, саровчане. Простите, взяла на себя такую ответственность, не положила на счет, но вижу, что так и в самом деле было правильней. Потому что, кроме этих десяти тысяч, выданных неделю назад, у большинства ничего нет. Да и этих денег уже тоже. Работать многие не могут — восстанавливают дом, значит, зарплаты нет. У многих кредиты в банках — банки ведь их не простят.

Отдельное спасибо всем, кто принес нам продукты и воду. Те, кто организовал пункты сбора: Управление соцзащиты населения и мы, намеренно отказывались от одежды и обуви. А то было бы, как в позапрошлом году, когда самосвалы скидывали никому не нужное барахло на свалку. Некоторые люди как будто ждут, когда можно будет избавиться от пиджаков и сношенных туфель, тряпья, тоннами накопленного в доме, того, что жалко выкинуть на помойку. Наши предупреждения, что будем брать только самое необходимое, здорово проредили строй «благотворителей». Ну и правда, прийти в магазин и закупить несколько ящиков того или другого физически сложнее, чем достать что-то дома «из закромов». Поэтому шквала с напитками, едой и медикаментами не было.

Молодцы медики КБ № 50 — принесли несколько коробок с гуманитаркой. Молодцы отделение № 7 РФЯЦ-ВНИИЭФ — прикупили шампуни, гели, мыло, чистящие средства. Вообще все молодцы, кто отозвался. Спасибо!

Нас там ждут

Нашими общими с Денисом усилиями жители Крымска (не все, конечно) узнали, что такое Саров. Удивлены, что так далеко. Озадачены, что такое у города направление. Даже два. Рады, что мы о них там вспомнили и собрали помощь. Зовут в гости: «До Анапы 40 километров, приезжайте! У нас тут хорошо!»

Мы не сомневаемся — здесь будет хорошо. Обязательно. Надеемся, что скоро.

Елена Бабинова, фото автора, Саров-Крымск-Саров

Опубликовано на сайте 31 июля 2012

Неинтересная статья :( Интересная статья! Прокомментировать

Все, что осталось от нажитого добра