Рубрики

Бизнес Блиц Бюджет В прокуратуре Вопрос психологу Города-деревни-мегаполисы Городская дума: Суть событий Дайте жалобную книгу Дети войны Жильё моё Записки отчаянной мамочки Знай наших Испытано на себе История с Еленой Мавлихановой Колонка юриста Криминфо Крупным планом Культура Малоэтажное строительство Непреклонные годы О былом Один день из жизни…Письма-звонки-визиты Привет с большой земли Путешествия Родители Саров: инструкция по применению Слово депутату Слово за слово Спорт Спроси священника Твори добро Фемины и политика Фотоконкурс Хорошо сказано Чтиво Школа Экономика с Дмитрием Файковым Язык помощи

Номера

...архив...26 ноября 2014⁽⁴⁸⁾03 декабря 2014⁽⁴⁹⁾10 декабря 2014⁽⁵⁰⁾

Слово — читателю

Книга отзывов Последние обсуждения

Площадь Ленина. Здания администрации еще нет

Немец с русской фамилией

№ 39 от 26 сентября 2012

Бывает, идешь на интервью с одной темой, а разговор разворачивается в прямо противоположном направлении. Вот и этот материал задумывался как рассказ о человеке, который хранит архив старых видов города, а получилось совсем наоборот…

Владимир Георгиевич Огородов родился три года спустя после Победы на севере Кировской области. И не потому, что его корни оттуда, просто его дед и отец — немцы по национальности — были репрессированы. Дед — за несогласие с новой властью, а отец — за то, что был в плену во время войны.

Возможности учиться не было никакой. Да и о какой учебе можно говорить в спецпоселении, когда жили три года в одном лагере, три года — в другом? Поэтому люди не оседали, не обзаводились семьями, хозяйством, знакомыми. Маленькому Володе пришлось работать с шести лет, чтобы хоть как-то помочь матери на ферме, — доил коров, ухаживал за ними. Изматывающая работа не оставляла матери времени, чтобы воспитывать сына. Сейчас он признается, что был обделен любовью. Как он ценил те редкие счастливые мгновения, когда мать тайком от отца прижимала его к груди и гладила его по голове! Он задыхался от ее теплого запаха. Отец это не одобрял — плен заставил его быть жестким, если не жестоким. Поэтому в 16 лет Володя стал жить самостоятельной жизнью. Служил в армии, из Ленинграда в 1967 году 70 красавцев — военных строителей — направили в секретный город. Перед отправкой командир сказал: «Будьте достойны города Ленина!» — «Будем!» — ответили ребята. Работали день и ночь не покладая рук. 70-е годы. Это был самый пик строительства в городе: микрорайон около Бассейна, высотки на улице Тольятти, кинотеатр «Октябрь», здание главпочтамта… И на всех этих объектах работал монтажником Володя Огородов, а их фотографии бережно хранит в семейном архиве. Однажды пришлось восстанавливать Дивеевский монастырь — два месяца бригада Огородова расчищала для реставраторов «авгиевы конюшни».

— Мы застали самое начало, — вспоминает Владимир Георгиевич. — Грязь, кирпичи, разруха. Очень было трудно физически — день отработаешь в городе, после работы едешь в Дивеево, и так дотемна. Я неверующий, ничего об этом не знаю, веру всю вышибли, но вы знаете, я открыл в себе то, что с удовольствием это делаю.

Со временем сказалось тяжелое детство, и В.Огородов перешел на более спокойную работу во ВНИИЭФ. Двадцать лет он проработал в ядерном центре и несколько лет назад вышел на пенсию. И тут Владимир Георгиевич озадачился своей родословной, и это занятие его очень увлекло. Ему удалось узнать, что дед жил в Санкт-Петербурге, окончил гимназию, университет. Настойчивые запросы в разные архивы не прошли даром — однажды у него оказалось личное дело отца.

— Когда написал в Киров, ответили: «Докажите, что Юрий Евгеньевич Фрейберг является вашим отцом» (мне ведь пришлось взять фамилию матери — Огородов). У меня остались кое-какие документы, хотя ничего нельзя было держать. Пришлось обратиться в суд, выслали личное дело, но не в Саров, а в Нижний Новгород. Я поехал. Когда читал, ужасался — какие же были жесткие меры! Все под роспись: когда пришел, когда ушел. Каждый день справки. Одна меня просто взорвала. В одном лагере жить было негде, и отец пошел в деревню за 3 км узнать насчет жилья. И сразу справка о нарушении режима, штраф — 50 рублей, в то время огромные деньги. При повторном нарушении — полтора года. Каково мне было это читать! Это был 1945 год, когда отец вернулся из плена, прошел фильтрационные лагеря, приехал в Киров, думал, к семье, а его как неблагонадежного (был в плену, да еще и с немецкой фамилией) погнали все дальше и дальше. Я жил в поселениях в пяти лагерях. Папа умер в девяносто, мама пережила отца на пять лет.

С большим упорством Владимир Георгиевич разыскивает свою сводную сестру Грету — дочь от первого брака отца. Четырнадцать лет он оставляет информацию на сайте программы «Жди меня». Но пока безрезультатно, а архивы отвечают отрицательно или молчат. Да и действительно, что он может предъявить? Только слухи. Поэтому ищет любые зацепки.

— Это огромная работа. С моим-то образованием заниматься такими вещами немыслимо, — говорит В.Огородов. — Людям говоришь — они не верят.

Реабилитировали сына репрессированного немца только… в 2010 году. Сейчас Владимир Георгиевич занимается тем, что оформляет документы для получения компенсации и льгот, которые положены жертвам политических репрессий.

— Для меня любые деньги были бы кстати, — считает он. — Да еще очень хочу найти своих родственников. Может, и получится.

Алла Шадрина, фото из архива В.Огородова

Опубликовано на сайте 30 сентября 2012

Неинтересная статья :( Интересная статья! 1 комментарий