Первая полосаО газете и сайтеРубрикиБизнесБлицБюджетВ прокуратуреВопрос психологуГорода-деревни-мегаполисыГородская дума: Суть событийДайте жалобную книгуДети войныЖильё моёЗаписки отчаянной мамочкиЗнай нашихИспытано на себеИстория с Еленой МавлихановойКолонка юристаКриминфоКрупным планомКультураМалоэтажное строительствоНепреклонные годыО быломОдин день из жизни…Письма-звонки-визитыПривет с большой землиПутешествияРодителиСаров: инструкция по применениюСлово депутатуСлово за словоСпортСпроси священникаТвори доброФемины и политикаФотоконкурсХорошо сказаноЧтивоШколаЭкономика с Дмитрием ФайковымЯзык помощиНомера...архив...26 ноября 2014 (48)03 декабря 2014 (49)10 декабря 2014 (50)Слово — читателюКнига отзывовПоследние обсуждения |  Максим Аверин: «Даст Бог, приеду, наконец, и в Саров!»№ 7 от 12 февраля 2014 КультураВ прошлые выходные в Нижнем Новгороде и в Арзамасе прошли гастроли ведущего артиста московского театра «Сатирикон» Максима Аверина. Артист, знакомый большинству ценителей его таланта только по кино, привез в Нижегородчину свой моноспектакль «Все начинается с любви», с которым объездил уже почти всю Россию, везде неизменно собирая аншлаги. Поверьте, я знаю, о чем говорю! Хотя бы потому что мне посчастливилось наблюдать рождение этого спектакля с момента «зачатия». С того самого мгновения, когда лучший Друг решил собрать произведения своих самых любимых поэтов и сделать из них цельное музыкально-поэтическое произведение. Актерскую исповедь, обнажающую его душу перед публикой. Посчастливилось следить за взрослением этого «ребенка», за изменением его формы, наполнения — от города к городу, от года к году. Борис Пастернак сменился Давидом Самойловым, намного больше стало в спектакле любимейшего моего Александра Вертинского. Благодаря Другу, я полюбила Владимира Маяковского, открыла для себя по-новому поэзию Владимира Высоцкого и Роберта Рождественского. Когда-то, на втором курсе ГИТИСа, в далеком 2003 году, на обсуждении моей курсовой работы по теме «актерский портрет» мастер курса пожурил меня за то, что я пишу о своем герое так, как будто он уже играет в «Ричарде III» — Ричарда, а не его братьев, в «Макбете» — Макбета, а не его друга Банко. Проще говоря, о молодом актере театра «Сатирикон» и его ролях пишу так, как будто он уже худрук театра и заслуженный артист с огромным багажом главных ролей. Пожалуй, сейчас мне можно гордиться тем, что тогда, 11 лет назад, я все это (кроме худрука) угадала. Более десяти лет сумасшедшей работы, маниакального трудоголизма, непрекращающейся работы над собой, саморазвития и постоянного самоедства — и вот вам Максим Аверин. Искренний, задорный, очень талантливый, разноплановый. Немного поэт, и — много! — хулиган. Потрясающий артист. Невероятно теплый человек. Многолетний Друг. Разный, такой разный… Настоящий. Поверьте, я знаю, о чем говорю! — Максим, расскажи, почему вдруг решил поставить моноспектакль? Уже подводишь некие итоги? — Ну, почему же сразу итоги… Просто, знаешь, актерский век очень короток и хочется успеть многое сыграть, сделать на сцене, найти тот материал, который бы соответствовал внутреннему состоянию. Непозволительно быстро бегут годы… У меня давно были мысли сделать спектакль, который бы отражал не только всю палитру моих актерских возможностей, но мою душу. Скорее всего, это в некотором роде спектакль-исповедь, хотя все сейчас бросаются этим словом, и куда ни кинь, всюду исповедуются — из телевизора, из журналов. Мне бы хотелось, чтобы то, что я делаю, объединяло людей. Потому что при всем том, что сейчас творится в мире — разрушающая атмосфера, «невидимая война», как говорят церковные служители, — искусство остается одним из средств выразительности мира, которое объединяет. И если что-то остается после спектакля в душах людей, если они, придя домой, захотят поговорить со своими детьми, позвонить родителям, если им хотя бы на один вечер станет немного теплее — значит, моя задача выполнена. — Почему ты выбрал именно этих авторов, эти произведения? — Потому что я их так чувствую, потому что они характеризуют меня сегодняшнего. Мне очень близка простота форм и при этом мощная внутренняя работа, работа души в стихах Давида Самойлова. Мне кажется очень современным и соответствующим времени Маяковский — рваным ритмом, своей взрывной энергией. Я недавно посмотрел балет Бориса Эйфмана «Роден» и написал про него, что персонажи там выпуклые и как будто не могут не кричать. Вот именно такое настроение и состояние души мне сейчас близко. Когда не можешь не кричать… — Спектакль постоянно меняется, меняются авторы, произведения, режиссура… Ты как Врубель, переписывающий «Демона» почти на глазах у публики. — Это нормально — я же сам меняюсь, расту, какой-то материал приходит, какой-то уходит. Еще полгода назад я много читал в спектакле Пастернака, сейчас пришли другие авторы. Это живая форма, и, слава Богу, я могу себе это позволить в своем детище. Чем дальше, тем больше я вижу отдачи от публики, чувствую движение внутри этого большого организма под именем спектакль, и это дорогого стоит. — Кстати, что осталось неизменным? — С самого начала и до сегодняшнего дня в спектакле существует произведение «С любимыми не расставайтесь». Это то, что для меня всегда останется своего рода визитной карточкой. Не очень люблю это определение, потому что звучит как присвоение. В общем, это стихотворение, которое для меня очень важно. Самое главное произведение. — Наверняка есть задумки новых программ, поделись секретом — чего ждать от тебя на сцене дальше? — Идей-то полно, но чтобы их реализовать, нужно перекроить весь мой безумный график, сесть и рождать замысел, и ничем не больше не заниматься. Я мечтаю сделать моноспектакль о Леониде Енгибарове — клоуне, миме, русском Марселе Марсо. Очень надеюсь, что получится. Это сложно, потому что, в отличие от спектакля «Все начинается с любви», в котором много спонтанного, того, что рождалось «на коленках», на стыках поездов и в самолетах, в спектакле про Енгибарова должна быть проделана лично моя колоссальная внутренняя работа над замыслом, цельностью. Уже найден материал, так что… очень надеюсь, что получится. И еще хочу сделать спектакль военных песен — то, чего уже давно никто не делает. На мой взгляд, военные песни — самые красивые, нежные, даже сексуальные. Когда понимаешь, что эта песня может быть твоей последней песней на этом свете, — в нее вкладывается столько души! У моей обожаемой Людмилы Гурченко была замечательная программа военных песен, даже сенсационная на то время. Я не ищу сенсаций, конечно, мне хочется, чтобы то, что делаю, волновало и трогало душу. Душа постоянно должна быть в состоянии непокоя. Одним из своих главных достижений я считаю то, что я обманул возраст, потому что никогда не останавливался. Работа сердечной мышцы пополам с душой дает молодость и недряблость этих нервных окончаний. — Ты любишь гастролировать по провинции, почему? — Знаешь, обожаю слово «провинция»! Почему-то его часто воспринимают как обидное, а ведь это совсем не так! Красивое, древнее слово. Я не первый год езжу по стране, побывал практически везде — и на Сахалине, и в Магадане вот недавно, и во Владивостоке… И я учусь у этих людей — мне же их потом и играть! Черпаю в них энергию, они не избалованы столицей, не перекормлены впечатлениями. Плюс для меня это отличная проверка на мастерство — приходится ломать шаблоны, ведь многие из тех, кто приходит на спектакли, до этого видели меня только в телевизоре. А я им — серьезную поэзию! От меня мало кто этого ожидает. Но зато какое невероятное ощущение испытываешь, когда понимаешь, что завоевал зал, когда начинается обмен энергией с публикой… И в Нижнем Новгороде и Арзамасе это тоже получилось, чему я очень рад. Даст Бог, получится приехать и в Саров — вот куда еще я очень хочу попасть! — Ты давно хотел посетить Дивеево, какие сейчас ощущения после поездки? — Понимаешь, в таких местах, особенно далеких от столицы, где храмы и монастыри построены на пожертвования горожан, где все это делалось своими силами, силами монахинь, монахов — все воспринимается острее. И все это намного ценнее. В Дивеево я увидел не государственную программу, а колоссальный труд прихожан, паломников. Это произвело на меня огромное впечатление. И совершенно невероятная матушка Иеронима, красавица, умница, меня просто потрясла. Сразу возникло ощущение, что мы давние теплые знакомые. Она не осудила меня, когда я что-то неловко делал, не всегда зная, как правильно. Она так искренне мне улыбалась, радовалась! И поэтому мне не было стыдно своего незнания. Ведь самое страшное — это не незнание, а невежество — когда тебе дается знание, а ты его отталкиваешь. А еще я совершил в Дивеево омовение в купальне Св. Пантелеймона. Стаж у меня небольшой, я начал погружаться в прорубь на Крещение только в прошлом году, причем тогда сделал это «на слабо». Но после этого чувствуешь такую благодать, такой прилив энергии! Поэтому теперь делаю это абсолютно сознательно. А в том первом монастыре в Арзамасе, который мы с тобой посетили, матушка Надежда прочитала нам проповедь, после которой мне стало не страшно, нет! — Страшный суд и все подобное. Потому что часто я пугаюсь таких вещей, мы ведь и так находимся постоянно в состоянии греха. Но мать Надежда сказала потрясающую вещь: что Господь создал нас подобными Себе! Он же не превратил нас в скорпионов или свиней. Значит, что-то божеское в каждом из нас присутствует, человеку под силу Божий промысел и под силу совершать чудеса. Мы зачастую возлагаем на Бога огромную ответственность, забывая при этом благодарить его за все. Она, конечно, не открыла мне новую истину, потому что я точно так же отношусь к этому — Бога нужно благодарить за все, что он дает нам, а он уж сам видит, что тебе нужно дать и какие испытания ты должен пройти. Я благодарен за то, что он дал мне эту жизнь, дал этот путь пройти, испытаний, ошибок. И я учусь, стремлюсь, чтобы, раз уж он создал меня себе подобным, оправдать такое братство. Татьяна Печегина, фото Алексея Кошелева Опубликовано на сайте 20 февраля 2014  Читайте также в рубрике Культура
Читайте также в номере № 7 от 12 февраля 2014Все статьи в номере № 7 от 12 февраля 2014Нет комментариев Написать |