Первая полосаО газете и сайтеРубрикиБизнесБлицБюджетВ прокуратуреВопрос психологуГорода-деревни-мегаполисыГородская дума: Суть событийДайте жалобную книгуДети войныЖильё моёЗаписки отчаянной мамочкиЗнай нашихИспытано на себеИстория с Еленой МавлихановойКолонка юристаКриминфоКрупным планомКультураМалоэтажное строительствоНепреклонные годыО быломОдин день из жизни…Письма-звонки-визитыПривет с большой землиПутешествияРодителиСаров: инструкция по применениюСлово депутатуСлово за словоСпортСпроси священникаТвори доброФемины и политикаФотоконкурсХорошо сказаноЧтивоШколаЭкономика с Дмитрием ФайковымЯзык помощиНомера...архив...26 ноября 2014 (48)03 декабря 2014 (49)10 декабря 2014 (50)Слово — читателюКнига отзывовПоследние обсуждения |  Целлулоидное «Рождество»№ 50 от 15 декабря 2010 Культура9 декабря в Художественной галерее открылась выставка «Рождество», на которой представлены работы российского режиссера-аниматора Михаила Алдашина. Ученик Юрия Норштейна, Эдуарда Назарова, Федора Хитрука, Алдашин уже занял свое место в истории российской анимации. Вот только быть одним из славной когорты мультипликаторов в России — не слава и почести, а горечь и мука. Ну, вспомните, когда последний раз по центральным каналам в прайм-тайм шли наши мультики? Не полнометражки, от которых отдает голливудщиной, а те десяти-пятнадцатиминутки — о дружбе, верности, доброте. Пожалуй, кроме «Смешариков» да «Лунтика» ничего на ум не приходит. Михаил Алдашин привез в Саров — в город, о существовании которого давно знал и давно хотел увидеть собственными глазами, — кадры из мультфильма «Рождество», выполненные на целлулоиде методом переложения. «Рождество» — самая титулованная работа мультипликатора: «Золотой голубь» (Лейпциг), «Послание к человеку» (Петербург), КРОК (Киев), «Золотая рыбка» (Москва)… Но самый большой подарок, который сделала директор Художественной галереи Ольга Ватулина горожанам, — возможность встретиться и пообщаться с самим автором. Последние годы Михаил Алдашин живет в Москве. И как все москвичи устает от суеты, шума, расстояний. Так что столице от Алдашина досталось сразу: — Москва — это большой прыщ. — Но вы же там как-то и зачем-то живете… — Живу в дальнем районе, в доме, окна которого с одной стороны выходят на детский сад, с другой — на задворки. Стараюсь выходить на улицу, когда уже все уснут. Иначе оказываешься в толпе раздраженных людей на дорогих машинах, в дорогих костюмах, которые друг другу нервно бибикают, лица их искажены злобой. В метро люди такие же злобные, но вдобавок еще и несчастные, потому что костюмы у них дешевые и они хотят вылезти из метро и сесть в дорогие машины. Вот и вся разница между москвичами. Но все хотят быть поближе к Кремлю. Это для многих стало смыслом жизни. — Лужкову достается за то, что он превратил Москву в банк или офис. Работать можно, жить — нет. — Причем тут Лужков или кто-то другой? Москва всегда такой была. А что касается власти — муниципальной или федеральной, то давайте вспомним великую фразу Чехова о том, что надо по капле выдавливать из себя раба. Свободному и сильному человеку не нужен Кремль. Он, как Ленин, сядет себе где-нибудь в шалашике на берегу Финского залива и будет строчить, если нужно, революционные воззвания. — Я слышала версию, что истинные таланты произрастают в провинции, но открывает их столица. — Не думаю, что в этом есть какая-то система. Это зависит, мне кажется, от того, с кем человек общался, в какой среде вырос и были ли у него родители. — Вы из Туапсе. Почему-то мне кажется, что в детстве вы вряд ли мечтали делать мультики… — Это долгая история, как я искал свое место в жизни. Начнем вот откуда: я хотел поступить в Полиграф, но меня туда не приняли, потому что я не прошел даже предварительного отбора перед творческим конкурсом. А мой друг детства учился на киноведческом факультете ВГИКа. И он мне рассказал про художественный факультет. Когда я слышал про ВГИК, для меня это было, как про Монблан, что-то такое недосягаемое, элитное, как будто в облаках сидят какие-то волшебные люди и творят… — Поступили-то на постановочный факультет, по окончании которого предполагалось, что вы будете работать в игровом кино, подбирать натуру, разрабатывать декорации. А оказались в компании мульпликаторов! — Да потому, что выкладываешься, как художник, а в твоих декорациях, интересных в изобразительном смысле, снимается непонятно что. Единственное, что оставалось — самому стать режиссером, но на тот момент мне не хотелось лезть в эту постановочную помойку, общаться на съемочной площадке с пьяными рабочими и т.д. Это все слишком грубо и далеко от искусства. И я для себя решил: лучше сделаю мультфильм, буду сам режиссером. Если выйдет какая-нибудь дрянь, по крайней мере, никого не буду ненавидеть, кроме себя. И сделал маленький мультфильм… -… который показали Юрию Норштейну, а он вас позвал в анимацию. — Да, я закончил под его руководством Высшие режиссерские курсы и сам стал делать мультфильмы. — Михаил, откройте тайну: куда исчезли наши мультфильмы? Их не делают или нам их не показывают? — Делают, но в не таком количестве, как в советское время. И все реже появляются такие мультфильмы, которые призваны воспитывать детей, дидактические. Из последних крупных российских проектов могу назвать сериал «Гора самоцветов» — 52 мультфильма в лучших традициях советской анимации. Было задумано более сотни серий, потому что на территории нашей страны проживают представители, если не ошибаюсь, около 150 национальностей. У каждого народа свои сказки. Вот эта простая идея и легла в основу «Горы самоцветов». — Я слышала, что после смерти Александра Татарского государство прекратило выделять средства студии «Пилот» для производства «Горы самоцветов». — Да нет. Деньги бы перестали давать, даже если бы Татарский был жив. Кризис, все такое… Или не кризис, но все такое. Вы поймите: промышленная анимация — это удел высокоразвитых стран вроде Японии или Америки. Россия к таким странам не относится. — Мне, как матери, не все равно, что смотрят мои дети и на чем воспитываются. А государству все равно? Пусть кушают низкосортные американские мультики? — Начнем с того, что мы кушаем низкосортные американские окорочка. Российская мультипликация жива за счет энтузиастов, потому что работа их фактически не кормит. Кто-то уехал в Америку и там успешно делает карьеру. А кто-то остался. А почему эти работы до вас не доходят — вопрос не ко мне и не к ним. Если ваши соседи в Мордовии делают прекрасные колбасы, а вы в своих магазинах покупаете ерунду, вы же не спрашиваете у производителей: почему?! Эти вопросы надо адресовать владельцам магазинов. А в нашем случае — руководству федеральных каналов. — Какая-то грустная картина получается… — Вы только не спрашивайте о судьбе русской мультипликации. Я не провидец. Давайте порадуемся тому, что вот я у вас в Сарове, очарованный городом, его жителями, таким темпом жизни. А вы можете прийти в Художественную галерею (не в каждом российском городе она есть в принципе) и посмотреть мои работы. А строить прогнозы — не наше дело. Договорились? Наша справка.Алдашин Михаил Владимирович. Родился 4 ноября 1958 года в Туапсе. В 1987 году закончил ВГИК с дипломом художника-постановщика, в 1989 — Высшие курсы сценаристов и режиссеров с дипломом режиссёра-аниматора. Работал на разных студиях: 1988 — «Союзмультфильм», 1989 — 1993 и с 1998 — «Пилот» (сценарист, режиссёр, продюсер), 1993 — “ТЕКО” (режиссёр и продюсер), 1997 — «Cartoon Network» (США). Участник и лауреат многих международных фестивалей. 1997-98гг — творческий продюсер “Московского Анимационного Проекта”. С 1998 года работает на студии «Пилот» как режиссёр, сценарист, продюсер. Участник и лауреат многих международных фестивалей. Опубликовано на сайте 21 декабря 2010 Читайте также в рубрике Культура
Читайте также в номере № 50 от 15 декабря 2010
Нет комментариев Написать |
