Первая полосаО газете и сайтеРубрикиБизнесБлицБюджетВ прокуратуреВопрос психологуГорода-деревни-мегаполисыГородская дума: Суть событийДайте жалобную книгуДети войныЖильё моёЗаписки отчаянной мамочкиЗнай нашихИспытано на себеИстория с Еленой МавлихановойКолонка юристаКриминфоКрупным планомКультураМалоэтажное строительствоНепреклонные годыО быломОдин день из жизни…Письма-звонки-визитыПривет с большой землиПутешествияРодителиСаров: инструкция по применениюСлово депутатуСлово за словоСпортСпроси священникаТвори доброФемины и политикаФотоконкурсХорошо сказаноЧтивоШколаЭкономика с Дмитрием ФайковымЯзык помощиНомера...архив...26 ноября 2014 (48)03 декабря 2014 (49)10 декабря 2014 (50)Слово — читателюКнига отзывовПоследние обсуждения |  Цена патриотизма№ 12 от 23 марта 2011 Язык помощиВ этом году исполнится 25 лет трагедии на Чернобыльской АЭС Их, как и ветеранов Великой Отечественной, с каждым годом становится все меньше. Цена, которую они в свое время отдали за ликвидацию последствий нашумевшей аварии, не менее высока, чем была бы на фронтах сражений. Но парадоксы нашего времени, в котором для истинного патриотизма, долга и совести почему-то отводится слишком низкая цена, диктуют новые правила. Сегодня, наверно, только самый несведущий не вспоминает о трагедии 25-летней давности: слишком очевидны аналогии с японскими АЭС, заставившими поволноваться все мировое сообщество. Впрочем, те, кто принимал непосредственное участие в ликвидации нашей аварии, сходства как раз не видят. — Чернобыль представлял опасность совершенно другого рода, — рассуждает председатель городской общественной организации инвалидов союз «Чернобыль» Виктор Иванов. — Там произошел взрыв реактора, и радиационное топливо, выброшенное в атмосферу, образовало облако, которое быстро покрыло значительную территорию европейской части СССР. На японских АЭС наружу просочились только радиационные пары, период полураспада такой «гремучей смеси» составляет где-то сутки. Тогда как на зараженных землях Чернобыля опасно жить до сих пор. Ликвидаторам чернобыльской аварии, возводившим саркофаг прямо над очагом радиации, пришлось хапнуть и повышенных доз, и трудностей. Работать на самых опасных участках в сутки можно было от нескольких минут до четырех часов. Но тогда многие об этом не думали. Долг был определяющим. — Я помню, как отчитывал девушек-штукатуров: ради того, чтобы доделать работу, их бригада задержалась на двадцать минут, — вспоминает Виктор Константинович. — Ну что, вам, дурехам, надо, ну неужто вы не понимаете, что это опасно? А они отвечают простодушно: так закончить хотелось побыстрее, и начальник участка попросил! Что это — обостренное чувство долга? Патриотизм? Или элементарное неведение, отсутствие должной информации о том, ЧТО представляет истинную опасность? Впрочем, Виктор Иванов не согласен, что ликвидаторов чернобыльской аварии держали в неведении или приуменьшали значение личной угрозы. Контроль за дозой облучения был жесткий, везде стояли дозиметристы, проверяли пищу, одежду, даже букеты сирени, которую женщины ломали на улицах и украшали свои кабинеты. Весна же! Хотя собирать грибы, ягоды или цветы в окрестных лесах было запрещено, а уж ловить толстобоких жирных карасей из Припяти и подавно. Но ловили! — Вокруг Чернобыля шла 30-километровая зона отчуждения, а рядом с ней — не эвакуированный районный центр Иванково. По одну сторону колючей проволоки, получается, радиация, по другую — рынок, сто метров от колючки. Ну это смешно, вы же понимаете. Вот вам и реакция местного населения на угрозу, — рассказывает Виктор Константинович. — Многие возвращались. Проезжаем мимо выселенной деревни, а в одном из дворов дед траву косит, коза ходит, собака лает…. Пытались вразумить: «Вы зачем вернулись, дедушка?» А он: «Не гоните, сынки! Куда я с родной земли? Ну проживу годом меньше, так я старый уже!». Впрочем, в наше время население, наверно, уже будет менее беспечно. Саровский союз «Чернобыль» был создан 19 апреля 1990 года, на момент создания организации на учете состояло 758 человек. Саровская организация была одним из учредителей всероссийского союза «Чернобыль». За 25 лет, что прошли со дня трагедии, количество участников сократилось: кто-то умер, кто-то переехал. Сейчас в союзе осталось 400 ветеранов чернобыльской катастрофы. Люди умирали, конечно, не от облучения, а от различных заболеваний, обостренных или вызванных повышенной дозой радиации. — Когда союз «Чернобыль» только создавался, нам удалось добиться довольно большого перечня заболеваний, который связывал заболевание человека с его участием в ликвидации аварии, — рассказывает Виктор Иванов. — Это позволяло чернобыльцам пользоваться рядом льгот. Однако в 2004 году правительство сократило перечень, оставив в нем только онкологические заболевания. В 1991 году мы разработали проект закона, который впоследствии был одобрен и принят. Чернобыльцы получили замечательный социальный пакет, куда входили бесплатные медикаменты, санаторно-курортное лечение в любой точке страны, бесплатный проезд к месту отдыха и лечения раз в год, бесплатное зубопротезирование, проезд на общественном транспорте и льготы по оплате коммунальных услуг. Но в 2005 году со вступлением в силу ФЗ № 122 (так называемый закон о монетизации льгот) все это отменили. Теперь чернобыльцу полагается только ежемесячная выплата чуть больше тысячи рублей — или социальный пакет, от которого многие отказываются. Потому что невыгодно. — Неравная компенсация. Чернобыльцы пробовали бастовать? — Конечно. В Сарове, правда, нет, потому что к тому времени в городе и Институте стабилизировалась ситуация с зарплатой. Но мы поддерживали наших коллег из других регионов, где мало получали, писали обращения президенту. Но результат вы знаете. Как-то обидно получается, действительно. 20 апреля, практически накануне 25-летней годовщины аварии на ЧАЭС, саровский союз «Чернобыль» планирует провести городское собрание для участников ликвидации аварии и членов их семей. Уже заказали юбилейные медали и грамоты. Ветераны ЧАЭС хотят повстречаться со школьниками старших классов: рассказать о том, что случилось 26 апреля 1986 года в далеком украинском городе, который в одночасье стал печально известен всему миру, и о том, какой ценой велись работы по строительству саркофага вокруг реактора. Запланирована встреча актива союза с администрацией и руководством ВНИИЭФ. Некоторым участникам будут вручены правительственные награды. За 25 лет, что прошли со дня трагедии, более 150 саровчан были награждены орденами и медалями. Что огорчает сегодня чернобыльцев? Конечно, то, что товарищей уже не вернуть. Но эта боль объяснима. А вот как объяснить обиду на то, что их заслуги оказались непризнанны? Что государство пожалело лишнюю копейку тем, кого и так с каждым годом становится все меньше? Чем объяснить чиновничью волокиту с оформлением документов или хотя бы то, что председателю саровского союза «Чернобыль» пришлось обить пороги не одного кабинета, чтобы найти деньги на выпуск юбилейных медалей? Это вопросы, на которые отвечать не хочется, потому что стыдно. Кстати, когда мы с Виктором Константиновичем пытались провести аналогии аварии 25-летней давности с тем, что произошло этим мартом на японских АЭС Фукусима-1 и Фукусима-2, председатель союза саровских чернобыльцев с горечью констатировал: — В 1986-м люди сами просились пустить их в очаг радиации, никто никого не заставлял. И об опасности думали меньше всего. Сейчас, не дай-то Бог, случись что, я думаю, многие призадумаются: а будет ли оправдан риск? Ликвидировать аварию — одно, а вот что потом? Как жить с полученными травмами? И не забудет ли государство в очередной раз своих героев, бросив им, как подачку, закон об очередной монетизации? Ольга Головнева Опубликовано на сайте 23 марта 2011 Читайте также в рубрике Язык помощиВсе статьи в рубрике Язык помощиЧитайте также в номере № 12 от 23 марта 2011
Нет комментариев Написать |