Первая полосаО газете и сайтеРубрикиБизнесБлицБюджетВ прокуратуреВопрос психологуГорода-деревни-мегаполисыГородская дума: Суть событийДайте жалобную книгуДети войныЖильё моёЗаписки отчаянной мамочкиЗнай нашихИспытано на себеИстория с Еленой МавлихановойКолонка юристаКриминфоКрупным планомКультураМалоэтажное строительствоНепреклонные годыО быломОдин день из жизни…Письма-звонки-визитыПривет с большой землиПутешествияРодителиСаров: инструкция по применениюСлово депутатуСлово за словоСпортСпроси священникаТвори доброФемины и политикаФотоконкурсХорошо сказаноЧтивоШколаЭкономика с Дмитрием ФайковымЯзык помощиНомера...архив...26 ноября 2014 (48)03 декабря 2014 (49)10 декабря 2014 (50)Слово — читателюКнига отзывовПоследние обсуждения |  Неженское дело в надежных руках№ 28 от 13 июля 2011 Один день из жизни…Героиня этой публикации — женщина поистине удивительная: чуткая, добрая, внимательная, невероятно общительная и позитивная. Возможно, кому-то этот набор качеств покажется вполне заурядным: мол, ну что тут такого особенного, каждый второй человек подходит под это описание. Это так, но не у каждого второго человека, а тем более у представительницы прекрасного пола, такая необычная работа. Элла Григорьевна Седельникова — врач-патологоанатом, она проводит вскрытия и гистологические исследования биопсийного и операционного материала. О своей работе Элла Григорьевна рассказывает с большой охотой и не видит в этом деле ничего зазорного: — Патологоанатомическая служба нужна, чтобы проводить контроль за деятельностью лечебно-профилактических учреждений путем проведения вскрытий и последующим сопоставлением заключительного клинического и патологоанатомического диагнозов. Если диагноз лечащего врача умершего совпал с нашим — это значит, что врач все сделал правильно. Если же есть расхождения — дело плохо. Но расхождения диагнозов бывают трех категорий: первая, вторая, третья. Они могут быть обусловлены объективными причинами: кратковременностью пребывания больного в стационаре, тяжестью его состояния (в случае тяжелой болезни нельзя провести необходимые методы исследования, чтобы подтвердить диагноз), кроме всего прочего встречаются и атипичные формы заболеваний. Рабочие будни нашей героини нельзя назвать легкими. Но Элла Григорьевна не жалуется, ей нравится то, чем она занимается, и представить себя в роли «обычного» врача она уже не может. 8.00. Элла Григорьевна переступает порог патологоанатомического отделения и сразу же садится к микроскопу. Ей нужно просмотреть десятки гистопрепаратов, поставить диагнозы и написать заключения. — Гистологические исследования — самая любимая часть моей работы. Это безумно интересно. Для чего это нужно, сейчас объясню. Допустим, болит у человека желудок, врач его направляет на ФГС — фиброгастроскопию: вводит внутрь больного эндоскоп и смотрит пищевод и желудок. Врач хорошо видит, есть там изменения или нет. Если ему что-то не нравится или он увидел опухоль в желудке, он отщипывает оттуда кусочек специальными щипчиками. Пугаться не стоит, это совсем не больно. Затем нам приносят этот кусочек. Лаборанты делают препараты, а я потом их исследую. В целом гистологический анализ готовится примерно десять дней. Мы проходим в лабораторию и Элла Григорьевна показывает мне разнообразные баночки. В этих крошечных пузырьках находится материал для исследований — кусочки органов, взятые у живых людей. — Вот соскоб из полости матки — поясняет врач. — В направлении от врача указан диагноз — нарушение менструального цикла, полип, эндометрия. Моя задача — подробно исследовать этот материал и вынести окончательный диагноз. В другом пузырьке — вырезанный кусочек из желчного пузыря. А вот в этой баночке — кусочек предстательной железы. Предположительный диагноз — рак. Я должна посмотреть этот кусочек под микроскопом и найти злокачественные клетки, чтобы знать: лечить человека от рака или нет. Рядом со столом, где расположены баночки с биопсийным материалом, находится аппарат для гистологической обработки тканей. Сюда складывают «завязки» — кусочки с опухолями. Каждая «завязка» проходит через спирт и хлороформ. Следующая стадия — заливка в парафин. В другой лаборатории есть современный аппарат, в котором «завязки» проходят обработку — они уплотняются, обезвоживаются и пропитываются парафином, что бы можно было сделать срез, который в дальнейшем окрашивают специальными красками. И вот — гистопрепарат готов. Его-то и исследует под микроскопом Элла Григорьевна. Впоследствии все препараты складываются в архив, где хранятся по номерам. 10.00. Элле Григорьевне приносят историю болезни покойного. Она обязана ее тщательно изучить перед началом вскрытия. — Я смотрю на заключительный диагноз врача, знакомлюсь с анамнезом (историей заболевания), анамнезом жизни, в котором указано, где работал умерший, описаны его вредные привычки, перенесенные заболевания, операции и травмы. Историю болезни человека заполняют при поступлении его в больницу. Когда умерший поступает к нам из дома, амбулаторную карту оформляет в поликлинике участковый врач. 10.40. Элла Григорьевна приступает к вскрытию. Вместе с ней находится и лечащий врач покойного. Таковы правила. — Это обязательно, — рассказывает наша героиня. — Врач должен присутствовать при вскрытии, чтобы он видел, от чего умер его пациент. В данном случае диагноз врача совпал с моим — женщина умерла от цирроза печени. Вообще каждый месяц у нас проводятся комиссии по изучению летальных исходов: все смертельные случаи подробно разбираются. На таких комиссиях присутствует заместитель главного врача по лечебной части, все лечащие доктора, заведующие отделениями и патологоанатом, то есть я. В ходе собрания врач докладывает об истории болезни умершего, рассказывает, с какими жалобами он поступил, какая помощь ему была оказана, и в результате чего наступила смерть, в конце он озвучивает заключительный диагноз. Потом свой диагноз оглашаю я, если они совпадают — все нормально. Если есть расхождения — случай выносится на клинико-анатомическую конференцию, там уже присутствуют все врачи больницы. 11.10. Элле Григорьевне сообщают, что только что в морг доставили еще одного умершего. Женщина встречает родственников погибшего, рассказывает им, какие бумаги необходимо заполнить, выписывает справку о смерти. После беседы с родственниками наша героиня может немного передохнуть. С 12.00 до 12.30 — обеденный перерыв. — Обычно я обедаю здесь. У нас есть комната отдыха, там мы и принимаем пищу. Часто приходится слышать всякие глупые рассказы о том, что патологоанатомы могут спокойно есть во время вскрытия, будто мы обедаем чуть ли не за «разделочным столом». Все это неправда. Во-первых, это не положено СанПИНом. А во–вторых, ну какой нормальный человек станет есть там, где вскрывают трупы?! У меня много знакомых патологоанатомов, и никто себе такого не позволяет. Между прочим, частенько времени на обед у меня нет: порой необходимо сделать экспресс-диагностику. Это происходит в том случае, когда больного отправляют на операцию и врачам-хирургам необходимо срочно узнать результат гистологического исследования. Допустим, оперируют молочную железу, там опухолевый узел, хирурги его аккуратно вырезают и присылают нам. И мы за пятнадцать минут его исследуем по специальной методике. Потом я звоню в операционный блок и сообщаю врачам, доброкачественная эта опухоль или злокачественная. Если доброкачественная — ее зашивают, и на этом операция закончена. Если опухоль злокачественная — объем операции расширяют. Бывают случаи, когда трудно за такой короткий промежуток времени точно поставить диагноз. Тогда я звоню хирургам и говорю: «Предварительный ответ такой-то, но окончательный диагноз будет установлен в плановом порядке». Во время обеденного перерыва Элла Григорьевна рассказывает мне о своей нелегкой работе, вспоминает, с чего все начиналось: — Родом я из Саранска, сколько себя помню — всегда хотела стать врачом. Мои родители с медициной никак не связаны: мама — педагог, папа — военный. После восьмого класса я поступила в медицинское училище, проучилась там три года и по окончании получила красный диплом. После медучилища меня взяли на работу в патологоанатомическое отделение республиканского онкологического диспансера. Дело в том, что одна мамина знакомая была доктором — патологоанатомом, она-то и предложила мне работу лаборанта у них в отделении. Недолго думая, я согласилась. В онкодиспансере мне понравилось. Уже тогда меня привлекала гистология. Я проработала лаборантом, а затем поступила на вечернее отделение мордовского государственного университета на медицинский факультет. На четвертом курсе нас перевели на дневное отделение. Во время учебы я не прекращала работать: трудилась все в том же онкодиспансере. Тяжело, конечно, было совмещать учебу и работу, но у меня не было выбора, нужно было себя обеспечивать. На шее у родителей я не хотела сидеть, такое уж у меня воспитание. Учиться было безумно интересно. Помню, когда у нас была практика, нас привели в морг и показали, как делается вскрытие. Признаюсь вам честно, я не выдержала и убежала. Если бы мне сказали тогда, что я стану патологоанатомом, я бы ни за что не поверила. А вот видите, как получилось. Первые шаги в профессии меня нисколечко не пугали. В онкодиспансере я в основном занималась гистологией, исследовала опухоли. Ну и вскрытия, разумеется, тоже приходилось делать. Какого-то пренебрежения не было. Это ведь работа, нужно просто отбросить все эмоции, поставить психологический барьер. Вообще, чтобы работать патологоанатом, необходимо иметь особый склад характера: должна быть определенная доля храбрости. У меня это есть. В 2005 году Элла Григорьевна приехала работать в Саров. К новому месту работы она привыкла быстро. На сегодняшний день она единственный врач-гистолог в городе. В год Элла Григорьевна исследует порядка десяти тысяч препаратов. 12.40. Обеденный перерыв подошел к концу. Элла Григорьевна начинает оформлять медицинскую документацию. 16.00. Рабочий день окончен. Элла Григорьевна спешит домой к любимым дорогим людям — мужу и дочке. — Моя семья нормально относится к моей работе. Они все прекрасно понимают. А вот в компании друзей и знакомых о работе я стараюсь не говорить, потому что у людей все равно есть предвзятое отношение к работе патологоанатома. Я с этим нередко сталкивалась. Однажды один наш знакомый не стал есть приготовленное мною блюдо, побрезговал. В таких случаях я не обижаюсь на людей — а какой смысл? Все равно человека не переубедить. Так что пусть все остается, как есть. Я нисколько не жалею, что стала патологоанатомом. Я чувствую себя в этой профессии, как рыба в воде. Я получаю удовольствие от работы, а это — самое главное. Е.Борискова, фото автора Опубликовано на сайте 13 июля 2011 Читайте также в рубрике Один день из жизни…
Читайте также в номере № 28 от 13 июля 2011
Комментарии
НаписатьЕсли вы хотите ответить кому-то, нажмите ссылку "Ответить" под его комментарием. Другие советы |
